Художница Т. Д. Муравьёва-Логинова, близко знавшая И. А. Бунина, считала самым удивительным произведением писателя «его собственную жизнь: горячую, бурную, страстную, как грохочущий весенний поток, всю проникнутую и движимую стихийными силами». Сам Иван Алексеевич признавался, что перенёс множество «любовных катастроф», которые часто вызывали мысли о суициде.
Классик был дважды женат. Его первой супругой стала Анна Николаевна Цакни (1879–1963). Этот союз длился немногим более двух лет (1898–1900), хотя официально брак был расторгнут лишь в 1922 году. Вторым браком И. А. Бунина сочетался с Верой Николаевной Муромцевой (1881–1961). Их супружеские отношения начались в 1907 году, а венчание состоялось только в 1922 году. Вера Николаевна находилась рядом с Иваном Алексеевичем до последнего его вздоха, а после смерти мужа посвятила себя написанию мемуаров о нём. В жизни Бунина были и другие женщины, оказавшие влияние на его судьбу. Отношения с ними не привели к браку, они стали музами, вдохновившими классика на создание литературных шедевров.
Варвара Пащенко
Все запоминают первую любовь. Не стал исключением и Иван Бунин. Впервые настоящую страсть он испытал в 1889 году в Орле. Здесь Иван Алексеевич познакомился с дочерью земского врача Варварой Пащенко. Она работала корректором в том же издательстве, где и Бунин. Девушка сразу на него произвела впечатление, но поначалу их отношения были дружескими. В письме старшему брату Юлию от 28 августа 1890 года Бунин рассказал о развитии своих чувств к Пащенко: «Я познакомился с нею года полтора тому назад (кажется в июне прошлого года) в редакции „Орловского вестника“. Вышла к чаю утром девица высокая, с очень красивыми чертами лица, в пенсне. Я даже сначала покосился на неё: от пенсне она мне показалась как будто гордою и фатоватою. Начал даже „придираться“. Она кое-что мне „отпела“ довольно здорово. Потом я придираться перестал. Она мне показалась довольно умною и развитою. (Она кончила курс в Елецкой гимназии). <…> С конца июля я вдруг почувствовал, что мне смертельно жалко и грустно, например, уезжать от них. Всё больше и больше она стала казаться мне милою и хорошею; я это начал уже чувствовать, а не умом только понимать».
Свои переживания Бунин отразил в первых любовных и неопубликованных стихотворениях. Они присутствуют лишь в письмах к Юлию:
Нынче ночью поезд шумный
Унесёт меня опять…
Сядь же ближе… Дай мне ручку
На прощанье поласкать.
Ты прости за вольность эту:
Даже больше я скажу, —
Я признаюсь, что с тревогой
На тебя давно гляжу.
Уж давно щемит мне сердце
От желанья — быть с тобой,
Ближе быть к тебе и нежно
Охватить твой стан рукой.
Ты давно мне милой стала;
Но колеблюсь я; боюсь,
Что опять с одной тоскою
От счастливых грез очнусь…
(1890)
Осознав, что влюблён, Иван Алексеевич попросил руки Варвары Владимировны, но отец наотрез отказался выдавать дочь за начинающего литератора, поскольку «не хотел видеть <…> обоих несчастными, прозябающими в нужде, в неопределённом существовании». Тогда молодые люди решились на смелый поступок — совместную жизнь без венчания. В 1891 году Бунин и Пащенко уехали в Полтаву. Их роман длился более трёх лет и завершился «бегством» Варвары. 4 ноября 1894 года, в день присяги новому императору Николаю II, она в отсутствии Ивана Алексеевича собрала вещи и уехала, оставив короткую записку: «Уезжаю, Ваня, не поминай меня лихом». Впоследствии девушка вышла замуж за их общего приятеля, актёра Арсения Николаевича Бибикова.
Для Бунина отъезд Пащенко стал настоящим ударом. Послание к ней, написанное в ноябре 1894 года, представляет крик отчаяния: «Ну вот — пусть Господь убьёт меня громом, разразит меня всеми нечеловеческими страшными потерями и муками — клянусь тебе — не стало сил моих! Ну хоть бы день отдыха, покоя, пойми же, я бы полжизни отдал, только бы возненавидеть тебя, стереть с лица земли все эти проклятые воспоминания, которые терзают меня этой проклятой, несказанной любовью к тебе, — успокоиться — ведь что же, вижу всё потеряно, что же, наконец, за выгода мне рвать своё же сердце. <…> А тяжело, но ведь у меня сердце кровью сочится! Жду ответа, ответь во что бы то ни стало, а то я на всё решаюсь. Мне всё равно теперь, всё ничтожно перед моим страданием». В это время Иван Алексеевич был очень близок к самоубийству. Впоследствии историю непростых отношений с Пащенко Бунин отразил в главе «Лика» романа «Жизнь Арсеньева».
Екатерина Лопатина
В январе 1897 года в редакции московского журнала «Новое слово» Иван Алексеевич познакомился с писательницей Екатериной Лопатиной, публиковавшейся под псевдонимом К. Ельцова. Бунин жил в то время в меблированных комнатах Гунста рядом с домом Лопатиных, где вскоре стал частым гостем. С каждой встречей Иван Алексеевич всё больше увлекался Екатериной Михайловной, но девушка не отвечала ему взаимностью. В письмах к ней он сетовал на её равнодушие: «Меня подавляет именно то, за отсутствие чего Вы упрекаете меня, — горячее желание быть Вашим другом, близким Вам человеком, а мне всё чудится, что я для Вас только милый и хороший знакомый, с которым у Вас много общих интересов, но который… не хочет и не может понимать главного, что составляет суть Вашей жизни. Вы так сдержанны и так замкнуто живёте своей внутренней жизнью, что я каждую минуту боюсь быть навязчивым и ненужным». В начале марта 1898 года Бунин сделал Лопатиной предложение. Она его решительно отвергла. Летом того же года, чтобы быть рядом с любимой, Иван Алексеевич снял квартиру поблизости от дачи Лопатиных в Царицыно. Здесь 1 июня 1898 года состоялось их последнее объяснение.
Впоследствии Бунин называл своё романтическое чувство к Лопатиной «выдуманной влюблённостью». Он замечал: «Обычно при влюблённости, даже при маленькой, что-нибудь нравится: приятен бывает локоть, нога. У меня же не было ни малейшего чувства к ней, как к женщине. Мне нравился переулок, дом, где они жили, приятно было бывать в доме. Но это было не то, что влюбляются в дом оттого, что в нём живёт любимая девушка, как это часто бывает, а наоборот. Она мне нравилась потому, что нравился дом». И всё же в стихотворении 1898 года отражена глубокая печаль от безответной любви:
Снова сон, пленительный и сладкий,
Снится мне и радостью пьянит, —
Милый взор зовёт меня украдкой,
Ласковой улыбкою манит.
Знаю я — опять меня обманет
Этот сон при первом блеске дня,
Но пока печальный день настанет,
Улыбнись мне — обмани меня!
Мария Чехова
Одним из близких друзей Ивана Бунина был Антон Чехов. Иван Алексеевич много времени проводил на ялтинской даче писателя и вскоре стал совсем своим человеком в его доме. В апреле 1900 года. Бунин познакомился с сестрой своего друга Марией Чеховой. Молодые люди сразу прониклись взаимной симпатией, много беседовали, шуточно бранили кого-нибудь, жаловались друг другу. Иван Алексеевич называл Марию Павловну «милой и хорошей Амарантой» и «чудесной Мафочкой», а она его — «дорогим Доном Зинзагой» и «милым Букишончиком».
В письме к Чеховой от 2 августа 1902 года Бунин сделал важное признание: «Опять я в пути, в своем бесконечном пути, и так, как и вчера, и сегодня нет поблизости ни одного более или менее родного человека, хочется плакать от одиночества. Впрочем, этих близких людей у меня на всём свете не более десяти. Вы одна из них, и вчера я даже хотел снова проехать к Вам в Гурзуф провести вечер, так как было страшно одиноко, а мне так грустно за последнее время! Мафочка, крепко целую Ваши ручки, вспоминаю Вашу милую мазанку среди камней в Гурзуфе и прошу Вас немного пожалеть меня». А Мария Павловна в свою очередь ему писала: «Я не могу теперь себе представить Ялты без вас! С кем я буду гулять по набережной и читать по вечерам? Дон Зинзаги не будет? Это ужасно! Стало быть, вам не надо теперь приезжать на север, ужасный север — холодный и мокрый. Приезжайте прямо в Ялту к пасхе, а оттуда мы вместе отплывём и поедем в Москву».
Однако нежная дружба так и не привела к супружескому союзу, о чём, возможно, Мария Павловна жалела впоследствии, грустно называя себя «бывшей Амарантой».
Галина Кузнецова
В зрелые годы источником душевного и творческого подъёма для Бунина стало знакомство с молодой поэтессой Галиной Кузнецовой. Иван Алексеевич впервые увидел её в Париже, однако это была лишь мимолётная встреча. Только в 1926 году в Грассе Бунин и Кузнецова по-настоящему сблизились.
В рассказе «Прекраснейшая Солнца» Иван Алексеевич описал преклонение итальянского поэта Франческо Петрарки перед его музой: «Двадцать один год он славил земной образ Лауры; ещё четверть века — её образ загробный. Он сосчитал, что за всю жизнь видел её, в общем, меньше года; но и то всё на людях». Сам Бунин в лице Кузнецовой обрёл собственную «Грасскую Лауру». Галина Николаевна восхищала Ивана Алексеевича своей молодостью, красотой и вдохновляла на создание произведений.
Начиная с 1927 года Кузнецова жила у Буниных в Грассе в качестве ученицы писателя. В тот период Галина Николаевна вела дневник, где восхищённо отзывалась о своём кумире Иване Алексеевиче, ради которого оставила мужа: «В то время как прочие писатели пишут или нечто жалобно-кислое, или экклезиастическое, или просто похоронное, как почти все поэты; среди нужды, лишений, одиночества, лишённый родины и всего, что с ней связано, „Фанатик“ или, как его назвали большевики, „Великий инквизитор“ Бунин вдохновенно славит Творца, небо и землю, породивших его и давших ему видеть гораздо больше несчастий, унижения и горя, чем упоений и радостей. И ещё, когда? Во время для себя тяжёлое, не только в общем, но и в личном, отдельном смысле… Да это настоящее чудо, и никто этого чуда не видит, не понимает! Каким же, значит, великим даром душевного и телесного (несмотря ни на что) здоровья одарил его Господь!».
Кузнецова была рядом с Буниным, когда ему сообщили о присуждении Нобелевской премии по литературе. На церемонии награждения лауреата в Стокгольме она присутствовала вместе с женой Верой Николаевной. На обратном пути из Швеции во Францию Бунины и Кузнецова гостили в Дрездене у давнего приятеля, философа Фёдора Августовича Степуна, где познакомились с его сестрой, певицей Маргаритой (Маргой). Эта встреча изменила судьбу Галины Николаевны и она неожиданно для всех решила связать свою жизнь с Маргой.
В 1934 году Маргарита Степун переехала в Грасс, остановилась у Буниных, где на тот момент находилась и Галина Кузнецова. Спустя некоторое время девушки отправились в Германию. Однако в годы Второй мировой войны снова поселились на вилле «Жаннет» вместе с Иваном Алексеевичем и Верой Николаевной. Наблюдая за отношениями Галины и Маргариты, писатель как никогда сильно заинтересовался анализом любовного чувства, что стало первым шагом к написанию знаменитого сборника рассказов «Тёмные аллеи». Личная душевная драма автора привела к тому, что в центре каждого из этих произведений находится история об обречённой, часто трагичной любви. И всё же Бунин сделал вывод о том, что «всякая любовь — великое счастье, даже если она не разделена».
Банин
13 июня 1946 года в квартире Надежды Александровны Тэффи семидесятипятилетний Бунин познакомился с обворожительной азербайджанской писательницей Умм эль-Бану Мирзой кызы Асадуллаевой — эмигранткой, публиковавшейся под псевдонимом Банин. Иван Алексеевич был очарован этой «чёрной розой небесных садов Аллаха» и сразу стал оказывать ей знаки внимания. Однако получил отпор, что ещё более подстегнуло интерес писателя. Между Буниным и Банин началось интеллектуальное противостояние: споры о литературе, политике, жизненной философии и даже порой «готовы были убить друг друга». В то же время, они чувствовали друг к другу непреодолимое влечение. Банин вспоминала: «Снова возмущение, снова споры… Так проходили наши встречи: вверх-вниз-вверх — настоящие американские горы, шотландский душ; затишья и бури, желчь, вдруг обращавшаяся в мёд. Это возбуждало ум, но вредило нервам».
В письме к Банин Иван Алексеевич также подчёркивал непростой характер их взаимоотношений: «Мой дорогой собрат, нет ли у Вас Вашей какой-нибудь маленькой фотографической карточки и не можете ли Вы дать мне её на память о наших встречах и ссорах, в которых всегда виноваты только Вы, Ваш „роптивый“, колючий характер. Ваше нежелание внимательно слушать меня, и Ваша страсть часто приписывать мне мысли и чувства несуществующие. <…> Много, много сказал бы я Вам ещё и ещё по этому поводу, да ведь всё равно не одолеешь Вашего упрямства. <…> И ещё вот что: что может быть ужаснее, когда хочешь поцеловать милую сердцу женщину, а она в тугой узелок сжимает губы! Кровная обида, смыть которую можно только кровью!».
Такая любовь-ненависть не могла длиться долго. Бунин и Банин расстались по-дружески, и всё же женщина сожалела, что они не встретились лет на двадцать пораньше.
Вероника Щукина,
кандидат филологических наук,
старший научный сотрудник Музея имени И. С. Никитина
