БОИ И ПОБЕДЫ ЮРИЯ ГОНЧАРОВА

Лауреат Государственной премии РСФСР, почетный гражданин города Воронежа, почетный профессор Воронежского университета большой русский писатель Юрий Данилович Гончаров (1923–2013) ушел из жизни, оставив значительное творческое наследие. Более ста повестей и рассказов, десятки очерков, интервью – все это представляется сегодня не только духовным завещанием писателя, но и уникальной попыткой осмыслить минувший воронежский век.

Юрий Гончаров появился на свет в семье советских интеллигентов в Воронеже, где, за вычетом военных лет, он прожил всю жизнь. Этот город Юрий Данилович знал до мельчайших подробностей – от знаменитых холмов, с которых когда-то и начался Воронеж, до некогда безлюдных степных окраин, в сторону которых разрастался город в послевоенные годы.
Юрий Гончаров из поколения тех, кто получил диплом об окончании школы за день до войны. На фронт попал через год, в 1942-м, рядовым пехотинцем. 2 сентября 1943 года под Старым Мерчиком был тяжело ранен во время атаки на немецкие позиции. Спасся чудом, о чем потом вспоминал: «Немец меня бы добил. Он видел, как я упал. Но я упал в танковый след. Это было паханое поле, и танковый след был промят ниже поверхности сантиметров на двадцать. Я оказался как в корыте. Немец стрелял, и я чувствовал пули, спиной чувствовал. Но задеть он меня не мог. Мне удалось повернуться, и я выполз по этому следу в безопасное место».

Война родила писателя Юрия Гончарова. Пройдя сквозь чудовищное пекло, он не только не ожесточился, но с особой остротой ощутил ценность именно человеческого в человеке. Человеческая жизнь – что на войне, что в так называемой мирной жизни – не стоила ни копейки, и уж тем более ни копейки не стоило человеческое достоинство. А в творчестве писателя Ю. Гончарова главной темой стало именно достоинство, проистекающее от веры в высшие ценности, в неповторимость и индивидуальную значимость каждой отдельной личности. Вот и выходит, как ни громко это звучит, что в своей долгой творческой жизни Юрий Данилович всегда занимался тем, что возвращал современной ему литературе утраченную ею человечность.
Это стоило огромных усилий и гражданского мужества. «В каждую мою рукопись, представленную в издательство, цензура вгрызалась с особой подозрительностью, особым ожесточением. Я не знаю в Воронеже больше ни одного литератора, кого бы так старательно «опекали» цензоры, у кого бы любая не понравившаяся мелочь, деталь трактовались не иначе как «выпад», «очернение», клевета, идеологическая «диверсия», – вспоминал о своей писательской судьбе Юрий Гончаров. Нет, открытым диссидентом он никогда не был, но всю жизнь, в разные идеологические времена, являл собой в нашем городе особый тип инакомыслящего, который, несмотря на упорное сопротивление властям, редко вступал с ними в открытую конфронтацию. При этом Юрий Данилович оставался совершенно непреклонным в своем стойком нежелании и неумении подчиняться навязываемому «сверху» мнению, действию или оценкам.

Уже в своем дебютном рассказе «Возвращение» (1946), появление которого в альманахе «Литературный Воронеж» вызвало шквал партийно-административной ругани, молодой автор рискнул показать опустошение, с которым вернулся с войны в мирную жизнь советский офицер-победитель. Это парадоксальное и трагическое состояние – солдаты победившей армии, возвратившись домой, почувствовали себя побежденными, это духовное омертвление «покорителя Европы» – никак не вписывалось в творческие задачи советского писателя, подручного партии. Спустя годы о своем «боевом» писательском крещении Юрий Гончаров напишет документальную новеллу «Первый рассказ». К теме войны писатель возвращался постоянно на протяжении всего своего творчества. Ю. Гончарова никогда не устраивала камуфляжная, политруковская картина войны, господствующая в литературе коммунистического времени, и, увы, продолжающая доминировать в искусстве и публицистике нынешней России. Посему он и пытался в своих книгах извлечь из глубины прошлого всю чашу унижений и страданий, привнесенных войной человечеству.

В военной прозе Юрия Гончарова, написанной во времена СССР, есть, как минимум, три произведения, в которых вполне допустимая для советской литературы форма «оптимистической трагедии» обращается в абсолютно неприемлемое соцреализмом экзистенциальное повествование. Это опубликованные в разное время в журнале «Подъем» повести «Неудача» (1964), «Дезертир» (1962) и рассказ «Короткие радости Максима Тимофеича» (1980). Здесь близость к учению об уникальности и неповторимости человеческого бытия наблюдается даже в названиях: по всем классическим признакам экзистенциализма, вынесенная в заголовок краткая метафора внутри произведения «оживает» иногда до такой степени, что начинает диктовать персонажам их дальнейшие поступки. Так происходит, к примеру, в повести «Неудача», где название недвусмысленно определяет весь сюжет, и где именно неудача становится главным теневым героем произведения. Примечательно, что после того, как эту повесть осудили на закрытом заседании ЦК КПСС за «искривление линии партии в литературе о войне», ее не переиздавали несколько лет – до тех пор, пока автор не поменял яркое экзистенциальное название на некую бессмысленную фразу, встроенную в семантический ряд все той же оптимистической трагедии: «Теперь – безымянные». Впервые это название появилось в двухтомнике писателя, выпущенном в Москве в 1983 году. В основу повести «Неудача» положен реальный эпизод сражения за Воронеж летом сорок второго года. По сюжету на помощь обескровленной в непрерывных боях за город армии присланы отборные полки только что сформированной сибирской стрелковой дивизии. И командующий армии, обороняющий город, приказывает им с ходу идти в бой, обрекая тем самым дивизию на верную гибель. Эта повесть – самое панорамное произведение писателя, в котором показаны причины и следствия огромных человеческих потерь в советских войсках в воронежской битве.

Многие персонажи Юрия Гончарова проходят испытание страхом, который в арсенале психологических средств писателя обозначает тот рубеж, где порядочность переходит в подлость. Страх для Ю. Гончарова (кстати, не только в военной прозе) является уходом за предельную точку выносливости, где человек ломается и сдается. Наиболее ярко эта мысль выражена в повести «Дезертир». Страх как система мироощущения избрана героем повести сознательно и целенаправленно. Житель придонского села Игнат Полудин призван в армию в самый разгар войны, когда в его родное село уже пришли похоронки практически на всех, ушедших до этого на фронт, более молодых парней. Земной и практичный крестьянин Игнат понимает, что и его, так же как и других мужчин села, отправляют на убой. И, осознав это, он убегает из эшелона, увозящего новобранцев на фронт. Игнат приходит в лес, где выкапывает себе берлогу, и начинает в ней жить. Но страх, поселившийся в его душе однажды, продолжает свою разрушительную работу. Пораженный страхом, человек в берлоге превращается не в зверя, а, скорее, в растение – крайнюю степень деградации личности. Такого исхода не избежал и Игнат Полудин.

Через почти два десятилетия после «Неудачи» и «Дезертира» Юрий Гончаров опубликовал рассказ «Короткие радости Максима Тимофеича», в котором продолжил исследование крайних степеней деградации личности в экстремальных обстоятельствах. Герой рассказа – деревенский житель Максим Тимофеич Объедков, сын которого Родька служит полицаем при немецком коменданте. Этот самый Родька раздобыл для отца пропуск, с которым Максим Тимофеич вместе с женой Анной Матвевной отправляются в город за барахлишком, откуда только что «немцы всех выгнали, никого не пускают» (без труда узнается Воронеж июля 1942 года). Нагрузив полную телегу награбленным добром, герой рассказа ощутил прилив счастья. Однако оно оказалось недолгим: его огромную телегу вместе с седоком немецкий патруль сбрасывает в холодную воду с понтонной переправы. Благодаря глубокой символике этого рассказа значительная доля авторского пессимизма, порой трагичного, уравновешивается надеждой, которая указывает читателю не столько на хрупкость человеческого бытия, сколько на то, что от умения жить достойно очень многое в этом мире зависит. В любое сложное и тревожное время.

Другой символический образ военной прозы Юрия Гончарова – разрушенный войной старинный город Воронеж как апокалипсическое место уничтожения многовековых исканий человеческого разума. Благодаря писателю будущие поколения жителей столицы Черноземья получили не только подробное описание «шрамов войны», но и реальную возможность осмыслить: что несут войны человеческому дому, его малой родине, и какова цена, которую наш Воронеж однажды уже заплатил за победу. Наиболее зримо это показано Юрием Гончаровым в повести «Целую ваши руки», где страница за страницей через жесткую скупую графику человеческой памяти идет бесстрастное реалистическое воспроизведение картин тотального уничтожения большого города: «Груды бурого, раскрошенного, побывавшего в огне кирпича, оставшегося от фундаментов и печей, куски обугленных бревен и досок, листы ржавого кровельного железа, высовываясь из-под снега, из высоких сугробов, громоздились по всей стороне улицы, перемежаясь с угольно-черными скелетами яблонь и груш, сгоревших стоя, но не рассыпавшихся, оставшихся мертво и немо стоять на своих местах. Снег, покрывавший руины, был сверху тусклый, грязноватый: зимние ветры раздували пепел и сажу пожарищ, разносили вдоль улицы, по пустырям бывших дворов, садов, огородов. В заснеженные канавы и рвы ветер смел обгорелые страницы растерзанных книг». Эта повесть о разрушительной природе всех войн в истории человечества. Недаром ее название – подчеркнуто старомодно. По сюжету во время одной из попыток вернуть хотя бы часть утраченной жизни герой повести находит среди воронежских развалин пачку чужих писем из прошлого века «без имени и дат». Старомодное «целую ваши руки», обращенное в письмах к «милой маминьке», это еще и погубленное войнами благородство, и не выдержанное человечеством испытание потерями и одиночеством.

К теме войны писатель возвращался и в постсоветские годы. Из написанных и опубликованных в «Подъеме» военных произведений выделим документальную повесть «Поклонимся!» (1997) и рассказ «Командировка в безумие» (2000). «Поклонимся!» – пронзительная баллада о мирных жителях, которые сражались за свой город в далеком сорок втором году на Чижовке. Повесть остро ставит вопрос коллективной и персональной ответственности за совершаемые поступки. Воспользовавшись бесцензурным периодом в отечественной литературе, Ю. Гончаров в полной мере выразил свое отношение к представителям местной власти: с одной стороны – мы, с другой – они. Мы – это жители, родители, дети и внуки которых живут на конкретной воронежской земле. Они – чужаки, прибывшие в город из других земель для того, чтобы поставить здесь очередной идеологический эксперимент, поживиться его плодами, а затем, едва в воздухе запахнет бедой, поспешить убраться в безопасное место.

«Работники обкома партии, комитета обороны умчались на автомашинах в Анну, когда город был еще полон людей, бросив город, его жителей, рабочих, служащих, его защитников, оставив им вместо себя лишь песню. Радиосеть в городе еще действовала, радиоцентр был еще цел, и из всех черных тарелок радио в домах и квартирах, из всех уличных радиорупоров, снова и снова повторялось, гремело, раскатывалось, неслось: «Вставай, страна огромная, вставай на смертный бой…», – фиксирует писатель момент начала оккупации родного города.То бегство – несмываемый позор воронежского руководства. И если бы не подвиг простых горожан, многих из которых всё та же местная власть считала до начала трагедии неблагонадежными, репутация древнего города была бы опорочена навсегда. «Это не говорилось никогда прежде, – пишет Ю. Гончаров, – цензура немедленно вырубила бы эти строки, но сейчас это можно и надо наконец-таки сказать».

Рассказ-быль «Командировка в безумие» разрушает последние иллюзии относительно гуманной природы человека и светлого будущего человечества. Студенты возрожденного воронежского вуза отправляются в послевоенную Москву за дефицитными гвоздями, так необходимыми для восстановления разрушенного института. В столице, по знакомству, они устраиваются на ночлег в странном общежитии, которое на поверку оказывается сумасшедшим домом, населенным жаждущими продолжения сражений ветеранами-инвалидами прошедшей войны. Образ воинственного безумия, взрывающего здравый смысл, стал логическим завершением попыток найти нравственное начало на войне, которые более полувека вел наш земляк-писатель.

Дмитрий Дьяков.